ДЕРЖАВИН, ГАВРИЛА РОМАНОВИЧ
ДЕРЖАВИН, ГАВРИЛА РОМАНОВИЧ (1743–1816) составил эпоху в истории литературы. Его произведения – величественные, энергичные и совершенно неожиданные для второй половины 18 в. – оказали и до сегодняшнего дня продолжают оказывать влияние на развитие русской поэзии.
Детство и молодость Державина, однако, совершенно не давали возможности угадать в нем будущего гения и реформатора словесности.
Державин родился 3 (14) июля 1743 в Казанской губернии. Родители, несмотря на свое дворянское происхождение, сильно бедствовали. К тому же Державин рано потерял отца, и матери приходилось идти на тяжкие унижения ради того, чтобы вырастить двоих сыновей и обеспечить им более или менее пристойное образование. В те годы по настоящему квалифицированных учителей за пределами Санкт-Петербурга и Москвы найти было нелегко. Однако, настойчивость и исключительные способности Державина помогли ему многое узнать, несмотря на тяжелые обстоятельства, слабое здоровье, полуграмотных и странных преподавателей.
Знания, которые молодой Державин получил в Казанской гимназии, были отрывочными и сумбурными. Он прекрасно знал немецкий язык, но не владел французским. Много читал, но имел смутные представления о правилах стихосложения. Впрочем, быть может, именно этот факт в будущем дал возможность великому стихотворцу писать, не задумываясь о правилах и нарушая их в угоду своему вдохновению. Друзья-поэты часто пытались править державинские строки, однако он упорно отстаивал свое право писать так, как ему угодно, не обязательно следуя закостеневшим правилам.
Писать стихи Державин начал еще в гимназии, но его обучение было неожиданно и до срока прервано. Из-за произошедшей канцелярской ошибки молодой человек был призван в Петербург на военную службу на год раньше положенного срока и к тому же записан, хотя и в гвардейский Преображенский полк, однако солдатом. Из-за тяжелого материального положения, отсутствия высоких покровителей и крайне неуживчивого нрава Державину пришлось не только десять лет ждать офицерского чина, но даже, в отличие от других дворянских детей, довольно долго жить в казарме. Времени для поэтических занятий оставалось не так уж много, однако молодой человек сочинял шуточные стихи, пользовавшиеся популярностью среди его однополчан, писал письма по просьбе солдаток, и, уже ради собственного самообразования, штудировал Тредьяковского, Сумарокова и особенно Ломоносова, бывшего в то время его кумиром и примером для подражания. Читал Державин и немецких поэтов, пробуя переводить их стихи и пытаясь следовать им в собственных сочинениях.
Впрочем, карьера стихотворца не казалась ему в тот момент главным делом жизни. После долгожданного производства в офицеры Державин пытался, продвинуться по службе, надеясь таким образом поправить свои финансовые дела и послужить верой и правдой отечеству.
В 1773–1774 Державин принимал активное участие в подавлении восстания Пугачева, но, все из-за того же неуживчивого и вспыльчивого нрава, не получил долгожданного повышения. Он был переведен из военной службы в штатскую, получил в награду всего лишь триста душ крестьян, и в течение нескольких лет был вынужден зарабатывать на жизнь карточной игрой – не всегда честной.
Несмотря ни на что, именно к 70-м годам впервые по-настоящему проявился Державинский поэтический дар. В 1774, находясь во время восстания Пугачева со своими людьми неподалеку от Саратова, у горы Чаталагай, Державин прочитал оды прусского короля Фридриха II и перевел четыре из них. Опубликованные в 1776 Чаталагайские оды привлекли внимание читателей, хотя произведения, созданные в 70-е годы, еще не были по-настоящему самостоятельными. Независимо от того, переводил Деражавин или сочинял собственные оды, его творчество находилось еще под сильным влиянием Ломоносова и Сумарокова. Их высокий торжественный язык, строгое следование правилам классицистского стихосложения сковывали молодого поэта, пытавшегося писать по-новому, но еще не четко осознававшего, каким образом надо это делать.
Принципиальные перемены в жизни и творчестве Державина произошли в конце с70-х годов. В 1778 он пылко влюбился с первого взгляда и женился на Екатерине Яковлевне Бастидон, которую затем в течение многих лет будет воспевать в своих стихах под именем Плениры. Счастливая семейная жизнь обеспечила личное счастье поэта. В это же время дружеское общение с другими литераторами помогло ему развить природные дарования. Его друзья – Н.А.Львов, В.А.Капнист, И.И.Хемницер были высоко образованными и тонко чувстующими искусство людьми. Дружеское общение соединялось в их компании с глубокими рассуждениями о древней и новой литературе, – жизненно необходимыми для пополнения и углубления образования самого Державина. Литературное окружение помогло поэту лучше осознать свои цели и возможности.
В этом-то и заключалась самая главная перемена. Как писал сам Державин, с 1779 он избрал «свой особый путь». Строгие правила классицистской поэзии больше не сковывали его творчество.
С этого момента и до 1791 основным жанром, в котором Державин работал и добился наибольших успехов стала ода – торжественное поэтическое произведение, чья звучная и размеренная форма всегда была близка представителям классицистской поэзии. Державин, однако, сумел преобразовать этот традиционный жанр и вдохнуть в него совершенно новую жизнь. Не случайно выдающийся литературовед Ю.Н.Тынянов писал о «революции Державина».
Произведения, сделавшие Державина знаменитым, такие, как Ода на смерть князя Мещерского, Ода к Фелице, Бог, Водопад были написаны непривычным для того времени языком.
Державинский язык удивительно звучен. Так, Ода на смерть кн. Мещерского с первых же строк поражает гулкими и звенящими строками, как будто воспроизводящими звон маятника, отмеряющего безвозвратно уходящее время: Глагол времен! Металла звон!.. Твой страшный глас меня смущает…
Создаваемые поэтом образы непривычно страстны и эмоциональны для спокойной и рациональоной эпохи классицизма, например: Уже зубами смерть скрежещет…И дни мои, как злак, сечет.
Не менее неожиданна и концовка оды. Традиционная классицистская система ценностей всегда ставила общественные, государственные интересы выше личных. Сам жанр торжественной оды, казалось бы, не предполагал никаких интимных откровений. Державин, однако, заканчивает свои возвышенные размышления о бренности земной жизни, удивительно личными, идущими из глубины души строками:
Жизнь есть небес мгновенный дар;
Устрой ее себе к покою,
И с чистою твоей душою
Благославляй судеб удар.
Предложение устроить жизнь «себе к покою» абсолютно не вписывалось в представления того времени, считавшие идеалом жизнь активную, общественную, публичную, посвященную государству и государыне. Что касается Державина, то после того, как он был переведен из военной жизни в штатскую, ему пожаловали в награду всего триста душ крестьян, и в течение нескольких лет он был вынужден зарабатывать на жизнь карточной игрой. Однако в 70-е годы Державин понемногу начал продвигаться по служебной лестнице, постепенно, несмотря на свой неуживчивый характер, занимая все более и более ответственные посты.
Так, он был олонецким и тамбовским губернатором, затем статс-секретарем Екатерины II и сенатором. Казалось бы, Державин должен был бы, подобно многим его современникам, не «унижаться » до демонстрации своей внутренней жизни в одах. Но поэт был уже человеком следующей эпохи – времени приближавшегося сентиментализма, с его культом простой, незатейливой жизни и ясных, нежных чувств и даже романтизма с его бурей эмоций и самовыражением отдельной личности.
В своем переложении библейского псалма Властителям и судиям этот верноподанный служака высказал мысли, которые были бы под стать, скорее, революционеру. Говоря о «царях», он ставит их вровень с каждым смертным перед лицом окончательной гибели и не боится воскликнуть: И вы подобно так умрете, Как ваш последний раб умрет!
Очевидно, что Державин не вкладывал в эти строки никакого революционного содержания. Для него куда важнее было провозгласить подвластность любого смертного единому, Божественному закону. Это же представление о единстве человеческой природы, сближающей между собой царя, поэта и в принципе любого человека, проявилось и в Оде к Фелице. Произведение, воспевающее Екатерину II в образе Фелицы, было настолько непривычным, что поэт долго не решался его опубликовать. Когда же ода все же увидела свет, взволнованный Деражавин ожидал неприятностей. Последствия, впрочем, оказались совсем иными – растроганная императрица плакала, слушая оду, и в знак своей благодарности пожаловала поэту табакерку, усыпанную бриллиантами. Фелица поразила не только Екатерину, но и все образованное общество. Новизна ее была очевидна. Императрица восхвалялась здесь прежде всего за свои человеческие качества – простоту, милосердие, просвещенность, скромность – а не за государственные заслуги, или, вернее, именно эти душевные достоинства и оказывались под державинским пером главными качествами настоящей государыни. Поразила читателей и непривычная форма оды. Обращения к императрице перемежались здесь с отступлениями, описывавшими жизнь самого поэта – ситуация для традиционной оды неслыханная. К тому же приличествовавший высокому жанру высокопарный и торжественный стиль также был решительно отброшен, ему на смену пришел куда более простой язык. Язык, в котором, по мнению Ю.Тынянова, «именно низкая лексика, именно снижение к быту способствует оживлению образа».
Мало того, Державин допускает в своей оде описание совсем уж низменных материй. Он говорит о том, как «прокажет» с женой: «Играю в дураки», «на голубятню лажу», «то в жмурки резвимся порой»… Державин, по словам поэта В.Ходасевича, «понимал, что его ода – первое художественное воплощение русского быта, что она – зародыш нашего романа… Державин первый начал изображать мир таким, как представлялся он художнику. В этом смысле первым истинным лириком был в России он».
Даже в оде Бог, с возвышенными и торжественными строфами, воспевающими божественное величие, соседствует описание личных переживаний и размышлений автора:
Частица целой я вселенной,
Поставлен, мнится мне, в почтенной
Средине естества я той,
Где кончил тварей ты телесных,
Где начал ты духов небесных,
И цепь существ связал всех мной.
Точно также и в Водопаде автор, оплакивающий кончину князя Потемкина, сосредотачивается прежде всего не на его военных или государственных успехах, то есть не на том, что,с точки зрения той эпохи, должно было сохраниться на века, а на исключительно личном ощущении преходящести, временности всего существующего, будь то слава, успех или богатство: …И все, что близ тебя блистало, Уныло и печально стало.
Однако все подвиги и достижения государственного человека не исчезнут бесследно. Вечная жизнь им будет дарована благодаря великому искусству, благодаря певцам, что лишь истину поют.
Здесь же, в Водопаде, Державин создает абсолютно новаторский для того времени пейзаж. Достаточно абстрактным описаниям природы в стихах его предшественников приходит на смену возвышенное, романтизированное, но все же описание совершенно конкретного места – карельского водопада Кивач.
Алмазна сыплется гора
С высот четыремя скалами,
Жемчугу бездна и сребра
Кипит внизу, бьет вверх буграми,
От брызгов синий холм стоит,
Далече рев в лесу гремит…
Новые черты, проявившиеся в творчестве Деражавина в 70–80-е годы, значительно усилились в последние десятилетия его жизни. Поэт отказывается от од, в его поздних произведениях явно преобладает лирическое начало. Среди стихотворений, созданных Державиным в конце XYIII – начале XIX вв. – дружеские послания, шуточные стихи, любовная лирика – жанры, размещавшиеся в классицистской иерархии намного ниже одической поэзии. Старящегося поэта, ставшего при жизни почти классиком, это ничуть не смущает, так как именно таким образом он может выразить в стихах свою индивидуальность. Он воспевает простую жизнь с ее радостями, дружбой, любовью, оплакивает ее кратковременность, скорбит об ушедших близких.
Искренним и скорбным чувством проникнуто его стихотворение Ласточка, посвященное памяти рано умершей первой жены:
О домовитая Ласточка!
О милосизая птичка!…
Сама идея обращения к маленькой птичке для того, чтобы поделиться с ней своим горем, на два десятилетия раньше была абсолютно невозможна. Теперь же, во многом благодаря Державину, поэтическое мироощущение изменилось. Простые человеческие чувства требовали простых слов. Отсюда – интерес Державина к анакреонтической лирике, названной так по имени знаменитого древнегреческого поэта Анакреонта, прославившегося своим радостным отношением к жизни, воспеванием любви, дружбы, веселья, вина.
В переложение одного из стихотворений Анакреона, названного Державиным К лире, поэт, безусловно, вложил свои собственные мысли, не случайно он не стал делать буквальный перевод с древнегреческого, а перенес произведение многовековой давности в свое время. Если еще в Водопаде поэты, воспевавшие великих героев, тем самым увековечивали их подвиги, то теперь все выглядит совсем по-другому: …Петь откажемся героев, А начнем мы петь любовь
Ясная и незамысловатая жизнь постоянно присутствует в творчестве позднего Державина. Иногда он предвкушает веселую встречу друзей, как в Приглашении к обеду:
Шекснинска стерлядь золотая,
Каймак и борщ уже стоят;
В крафинах вина, пунш, блистая
То льдом, то искрами, манят;
Иногда – радости любви, конечно же, на лоне природы, как в стихотворении Соловей во сне:
Плясок, ликов, звуков славы
Не услышу больше я:
Стану ж жизнью наслаждаться,
Чаще с милой целоваться,
Слушать песни соловья.
Ярче всего новый жизненный идеал был сформулирован Державиным в его поэме Евгению. Жизнь званская, где он подробно описывает прелести жизни в его имении Званка.
Возможно ли сравнять что с вольностью златой,
С уединением и тишиной на Званке?
В этой поэме, казалось бы, сконцентрировалось то, к чему Державин постепенно шел в течение многих лет. Частная, простая жизнь, все мельчайшие детали деревенской жизни описываются со вкусом и почти ощутимой осязательностью, со свойственной лишь Державину «шероховатой грандиозностью» (Ю.Тынянов):
Где с скотен, пчельников и с птичников, прудов.
То в масле, то в сотах зрю злато под ветвями,
То пурпур в ягодах, то бархат-пух грибов,
Сребро, трепещуще лещами.
Несмотря на новаторский характер творчества Державина, в конце жизни его литературное окружение составляли в основном сторонники сохранения старинного русского языка и противники того легкого и изящного слога, которым в начале XIX века начал писать сначала Карамзин, а затем и Пушкин. С 1811 Державин состоял в литературном обществе «Беседа любителей русской словесности», защищавшем архаический литератуный стиль.
Это не помешало Державину понять и высоко оценить талант юного Пушкина, чьи стихи он услышал на экзамене в Царскосельском лицее. Символический смысл этого события станет понятен только позже – литературный гений и новатор приветствовал своего младшего преемника.
Умер поэт 8 (20) июля 1816 в своем любимом имении Званка.
Последние строки, оставленные нам Державиным перед своей кончиной, вновь, как и в Оде на смерть кн. Мещерского или Водопаде говорили о бренности всего сущего:
Река времен в своем стремленьи
Уносит все дела людей
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей.
А если что и остается
Чрез звуки лиры и трубы,
То вечности жерлом пожрется
И общей не уйдет судьбы!
Однако сам Державин прекрасно понимал значение сделанного им для русской поэзии. Не случайно в своем переложении Памятника Горация он предрекал себе бессмертие за то
Что первый я дерзнул в забавном русском слоге
О добродетелях Фелицы возгласить,
В сердечной простоте беседовать о Боге
И истину царям с улыбкой говорить.
Тамара Эйдельман
Державин Г.Р. Сочинения. Л.: Художественная литература, 1987
Ходасевич В. Державин. М., 1988
Ходасевич Вл. Колеблемый треножник. М., 1991
Ответь на вопросы викторины «Мифология»